На кухне плита доводит воду до кипятка.
Как сказал бы он: "до оргазма".
В какой-то степени ты очень прав, я не могу отказаться от социальных сетей.
Ведь мой социум подвержен курению, алкоголю, наркотикам и насилию.
Здесь, где никто никого не касается — мне безопасно.
Мир потерял краски, когда первого марта в глаза ударило мне четыре слова, истребляя колбочки в сетчатке. Я заперлась в комнате и перерабатывала воздух на углекислый газ учащенным дыханием, из-за чего в комнате почти нечем было дышать. Голова кружилась, она не отвечала моим командам. Я просила сердце повернуть ручку в обратную сторону — сбавить свое сокращение. Волнение, страх, агрессия, боль — адреналин ударил в кровь, сердце сошло с ума, чувствуя свой любимый наркотик. И я уже не чувствую боли, только холодные багряные струи на руках я еще способна ощущать. И более ничего — мира нет. В тот момент мне не о чем было жалеть, не о ком уже плакать. Пускай и влага наступала и дальше на мои ресницы, они лишь выводила с собой "токсины" — ты так говорил. Дрожь в пальцах, судороги по коленям. "Теперь я одна?" — ощущала я свой конец, сильнее и сильнее, не соглашаясь с ним. Не прощая себе ни слова, что не успела сказать. Как та, что была счастливейшей, смогла стать самой жалкой? Я хотела протестовать, две руки и из них крест. И горло снова раздирать в страшных воплях, до хрипоты и разрывания капилляров. Тело — в жар, я горела. В тот момент я хотела отдать душу Сатане, лишь бы все снова вернуть на круги своего рая.
Как сказал бы он: "до оргазма".
В какой-то степени ты очень прав, я не могу отказаться от социальных сетей.
Ведь мой социум подвержен курению, алкоголю, наркотикам и насилию.
Здесь, где никто никого не касается — мне безопасно.
Только
спустя какое-то время я начинаю ценить то, что имела. Появляется
желание повернуться ко мне прошлой и со всей дури дать оплеуху. И кто же
был тут одинок, Ксения? Не ты ли купалась в словах о ненужной, одинокой
девочке? А ты имела все: начиная от родных, близких, друзей и
заканчивая самым важным — у тебя был любимый человек. Чего было тебе
мало?
Мир потерял краски, когда первого марта в глаза ударило мне четыре слова, истребляя колбочки в сетчатке. Я заперлась в комнате и перерабатывала воздух на углекислый газ учащенным дыханием, из-за чего в комнате почти нечем было дышать. Голова кружилась, она не отвечала моим командам. Я просила сердце повернуть ручку в обратную сторону — сбавить свое сокращение. Волнение, страх, агрессия, боль — адреналин ударил в кровь, сердце сошло с ума, чувствуя свой любимый наркотик. И я уже не чувствую боли, только холодные багряные струи на руках я еще способна ощущать. И более ничего — мира нет. В тот момент мне не о чем было жалеть, не о ком уже плакать. Пускай и влага наступала и дальше на мои ресницы, они лишь выводила с собой "токсины" — ты так говорил. Дрожь в пальцах, судороги по коленям. "Теперь я одна?" — ощущала я свой конец, сильнее и сильнее, не соглашаясь с ним. Не прощая себе ни слова, что не успела сказать. Как та, что была счастливейшей, смогла стать самой жалкой? Я хотела протестовать, две руки и из них крест. И горло снова раздирать в страшных воплях, до хрипоты и разрывания капилляров. Тело — в жар, я горела. В тот момент я хотела отдать душу Сатане, лишь бы все снова вернуть на круги своего рая.
