Двадцать девятое февраля бывает раз в четыре года.

Все в себе, все в себе.
Ни слова никому. Кроме Иры. Поплачу ей завтра утром в подсобочке Дианы. Кто-то должен сказать вслух, что все будет хорошо.

Я не хочу истерик, не хочу бить посуду и вены наизнанку не хочу.
Я просто проплачусь и снова не буду спать всю ночь.
От заката до рассвета, словно дня не было. Переживу день, а завтра коррекция. Мне надо улыбаться Оксане Александровне так, словно ничего не было. И сон пришел ко мне как раньше, терзая и разлагая мое естество на атомы. Решено, прочту за ночь "Ночной дозор", пускай зрение убью, даже если ослепну. А ведь какая разница, какая к черту разница? Я сижу в холодном поту, внутри меня словно шторм и я выпускаю его наружу через глазницы. А звуки шторма издаю тихо губами, не дая ему стать громче. Он надрывается во мне, разносит в щепки маленькие судна терпения и взаимопонимания. Но я смогу его утихомирить, ведь он во мне. Согребу ладошками лужи с песка, верну их в море. Огражу свое море колючей сеткой и даже не дам к нему подойти. Мое море, мое горе. Мое.

Я не стану кричать всем о том, что я умираю. Я не умираю, я просто сейчас немного не жива. И сокращение пульса в висках отдается как отбойный молоточек. Я всегда умирала по мелочам, я всегда раздирала шею до алой крови. А сейчас я разрушу последние нервные клетки, оставляя от них лишь воспоминание. Ты так болишь, сердечко, словно ты - это я. Ты говорил, что научишь смотреть такие же сны как и ты. Я люблю, я все равно буду любить. Лишь только теперь я разучилась понимать. Скажите мне, о люди, кому верить. Ах, закройте мне рот руками, проткните глаза ножами. Я утомлена, я так устала терпеть эту мировую скорбь. Я просто скажу, что жить не хочу, дышать не хочу. Елена Леонидовна, Вы говорили, что на экзамен в девятом никто еще не смог не прийти. Я бы хотела сломать Ваш стереотип об этом.

Я выдыхаю последний кислород. Мам где твои сигареты? Тонкие и всегда одни и те же.
Пришло время снова затянуться дымом как два года назад.

Я благаю — посміхайся.

Море волнуется, небо целуется, не закрывая глаз.  
Так обаятельно, так невнимательно, пряча себя от нас.
Льды в холодильнике, песни в будильнике, лифт покорит высоту.
Ты возвращаешься, домой возвращаешься — я, улыбаясь жду.

          
Чем больше стараешься быть добрее, тем кривее это «добрее» получается. За улыбку надо бороться, как за кусок мяса в дикой стае. Выгрызать его мощными клыками, при этом не сломав их. Ведь таких улыбок будет еще не один миллион. Планета, я хочу дарить тебе улыбки. Ведь, возможно, это самое большое, что я смогу сделать для человечества.
Разве бывает что-то лучше, чем теплое «спасибо» за то, что ты кого-то заставил улыбаться? Искренне, от всего сердца. Так что уголки губ пляшут на лице не в силах удержаться. Да, все что я могу — заставлять улыбаться. И тем самым давать веру в то, что завтра будет лучше. Солнце встанет над землей цвета спелой груши. И все будет лучше. Ты будешь лучше, я буду лучше. И нам улыбнется зеркально-чистое озеро своим подводным царством. Ты только улыбайся, я буду стараться, чтобы это было в твоих силах.

Утро встало над моими плечами свежим полотном и я принялась рисовать на нем свою картину,
со своими героями, со своим миром. Иногда так приятно идти поперек правил, но если так делать часто — в этом пропадет шик, изюминка. Но даже в том, что отработано годами есть что-то таинственное и завораживающее. Но не в утренних походах за тридевять земель. Сегодня я истопала немалый маршрут. Шла теми дорогами, что видела всегда, но никогда не ходила. Первооткрывательниц­а.

Выдыхай этот холод из легких.

Я задыхаюсь в холодном дыхании. Верните мне весну. Сейчас! Заранее! ­­ Оставайся, не сдавайся. Где кто-то жил, где кто-то любил. Где кто-то верил в чудеса. Пешком по белым дорогам назад вперед, вперед назад. Пуская клубы дыма\пара в воздух. И дрожащим голосом упрашивая зиму не обнимать так сильно куртки и пальтишки своими руками. И кажется, что мир был теплее до этой зимы, пока кто-то не подкинул ее к нам. Теперь она хозяйка, она зацепилась за свой трон и не желает слезать. А я ее готова толкать вниз, хватая подлокотники престола и сталкивая ее вниз. Пошла прочь, кыш! Кыш! Румяные щеки, словно неудачный утренний макияж. Слезящиеся глаза от ветра и комочков снега. И хочется с собой на учебу брать одеяло, чтобы еще часок поспать в транспорте. Все тело ноет и просит пощады, оно не выдерживает в корпусах школ десять градусов, умоляет одеться теплее. Но что я могу? Лишь греть ладошки под коленками и мечтать о том как закончится день и я приду к теплому коту. Расцелую его до тех пор, пока он уже не начнет стонать, а потом окунусь в безделье. Но все таки с этим пора завязывать. Где мой теплый плед? Сейчас закутаюсь в него и под звуки любимых телевизионных каналов стану писать задачи про общую работу и велосипедиста. С собой в сумке притащила еще два учебника. Оба за восьмые классы. Что я? Что я? Я буду готовиться к одному из самых важных этапов моей жизни - экзаменам. Я хочу чтобы ты мною гордился, Рома. Так что я сделаю все от меня зависящее. Волосы с утра пахнут такими дивными запахами, что мне их уже и не воспроизвести все целиком. Из меня плохой парфюмер. Ладошки друг к другу и я молюсь о том, что день будет хорошим и завтра. Что школы таки закроют на каратины и я буду счастливая лежать под одеялами до десяти, ныряя лицом в пуховые подушки. Ай хоп, ай хоп.