Все в себе, все в себе.
Ни слова никому. Кроме Иры. Поплачу ей завтра утром в подсобочке Дианы. Кто-то должен сказать вслух, что все будет хорошо.
Я не хочу истерик, не хочу бить посуду и вены наизнанку не хочу.
Я просто проплачусь и снова не буду спать всю ночь.
От заката до рассвета, словно дня не было. Переживу день, а завтра коррекция. Мне надо улыбаться Оксане Александровне так, словно ничего не было. И сон пришел ко мне как раньше, терзая и разлагая мое естество на атомы. Решено, прочту за ночь "Ночной дозор", пускай зрение убью, даже если ослепну. А ведь какая разница, какая к черту разница? Я сижу в холодном поту, внутри меня словно шторм и я выпускаю его наружу через глазницы. А звуки шторма издаю тихо губами, не дая ему стать громче. Он надрывается во мне, разносит в щепки маленькие судна терпения и взаимопонимания. Но я смогу его утихомирить, ведь он во мне. Согребу ладошками лужи с песка, верну их в море. Огражу свое море колючей сеткой и даже не дам к нему подойти. Мое море, мое горе. Мое.
Я не стану кричать всем о том, что я умираю. Я не умираю, я просто сейчас немного не жива. И сокращение пульса в висках отдается как отбойный молоточек. Я всегда умирала по мелочам, я всегда раздирала шею до алой крови. А сейчас я разрушу последние нервные клетки, оставляя от них лишь воспоминание. Ты так болишь, сердечко, словно ты - это я. Ты говорил, что научишь смотреть такие же сны как и ты. Я люблю, я все равно буду любить. Лишь только теперь я разучилась понимать. Скажите мне, о люди, кому верить. Ах, закройте мне рот руками, проткните глаза ножами. Я утомлена, я так устала терпеть эту мировую скорбь. Я просто скажу, что жить не хочу, дышать не хочу. Елена Леонидовна, Вы говорили, что на экзамен в девятом никто еще не смог не прийти. Я бы хотела сломать Ваш стереотип об этом.
Я выдыхаю последний кислород. Мам где твои сигареты? Тонкие и всегда одни и те же.
Пришло время снова затянуться дымом как два года назад.
