Если бы я родилась Богом - я бы давно оглохла.

Кто вы, тени прошлого? Чего вы от меня хотите? Не вы ли пришли за моей душой? Так вот, держите ее всю. Ни одни оковы не удержат ее, так что будьте осторожны. Она умеет рушить чужие судьбы. Ее сообщница — сердце. Она коварна, имейте ввиду. Ее проказы могут ввести вас в путы одиночества. Не слушайте ее, закрывайте уши. Душа и сердце умеют творить невиданные вещи. А еще они умеют любить. А вы любили? Если нет — они вас научат. Так вот, голову отдайте сердцу — она съест ее без труда, голова в сердечных делах вам не нужна. А все остальное — душе. Чувствуйте только душой. Ну что, вы ощущаете море внутри? А запах любимых духов любимой по венам? А то, как она впиталась вам в сетчатку глаза? Отключите тело, отключите! Дайте же чувствовать душе, а руководить — сердцу.
­

­

— Сколько у тебя имен, Хаул?
— Не больше, чем нужно, чтобы жить свободно.

Пережитое за день будет напоминать о себе во всех формах кошмаров и душевных терзаний. Но выбор был сделан, а вот уже время покажет было ли это ошибкой. Страшнее всего понимать, что ты себе не нравишься. Ни одна клетка в себе тебе же не нравится. И кажется, что легкие не так наполняются и опорожняются, сердечный ритм берет не тот такт. Пожалуй, после девушки с татуировкой в виде дракона я еще сильнее стала желать: похудеть, покраситься в синий, сделать себе тату. Все то, чего я бы в здравом уме никогда не сделала. Но как же я люблю идти против правил! Как жаль, что понимал меня в этом лишь один человек. Иногда я все еще мечтаю быть только с ним такой, какой я хочу быть — поперек принципов, по стопам желаний. Вперед, вперед! И ни шага назад. Сжимать его кисть, ощущать пульс, делать безумства. Последнее, что меня держит на земле — вера в то, что все можно вернуть.

Одиночество в толпе — смешная форма эгоизма.

На кухне плита доводит воду до кипятка.
Как сказал бы он: "до оргазма".

В какой-то степени ты очень прав, я не могу отказаться от социальных сетей.
Ведь мой социум подвержен курению, алкоголю, наркотикам и насилию.

Здесь, где никто никого не касается — мне безопасно.

­­

Только спустя какое-то время я начинаю ценить то, что имела. Появляется желание повернуться ко мне прошлой и со всей дури дать оплеуху. И кто же был тут одинок, Ксения? Не ты ли купалась в словах о ненужной, одинокой девочке? А ты имела все: начиная от родных, близких, друзей и заканчивая самым важным — у тебя был любимый человек. Чего было тебе мало?

Мир потерял краски, когда первого марта в глаза ударило мне четыре слова, истребляя колбочки в сетчатке. Я заперлась в комнате и перерабатывала воздух на углекислый газ учащенным дыханием, из-за чего в комнате почти нечем было дышать. Голова кружилась, она не отвечала моим командам. Я просила сердце повернуть ручку в обратную сторону — сбавить свое сокращение. Волнение, страх, агрессия, боль — адреналин ударил в кровь, сердце сошло с ума, чувствуя свой любимый наркотик. И я уже не чувствую боли, только холодные багряные струи на руках я еще способна ощущать. И более ничего — мира нет. В тот момент мне не о чем было жалеть, не о ком уже плакать. Пускай и влага наступала и дальше на мои ресницы, они лишь выводила с собой "токсины" — ты так говорил. Дрожь в пальцах, судороги по коленям. "Теперь я одна?" — ощущала я свой конец, сильнее и сильнее, не соглашаясь с ним. Не прощая себе ни слова, что не успела сказать. Как та, что была счастливейшей, смогла стать самой жалкой? Я хотела протестовать, две руки и из них крест. И горло снова раздирать в страшных воплях, до хрипоты и разрывания капилляров. Тело — в жар, я горела. В тот момент я хотела отдать душу Сатане, лишь бы все снова вернуть на круги своего рая.

Я падаю падаю падаю в невесомость.

Мы летим, мы летим, но только не над этим небом.
Внутри болит. Ты там был!.. а может и не был.
Не облака. Мы весомы, мы сгорим в атмосфере,
Я парю. Мы летим — пока я в это верю...


­

­ Все больше с головой я падаю в омут прошлого. Только там не вода, а скорее кислота. Все болит, кожу разъедает, до костей доходит. И я точно знаю — эта боль во мне не пройдет, не проходит. И весна не поможет, а просто снова даст мне по роже, заберет все что может и опять отдаст меня Сереже. Все снова как обычно. Правда, Ксюша? У тебя есть повод облизывать треснувшие губы с меланхоличной улыбкой и снова шептать об одиночестве. Все как раньше, ты снова не услышишь слов о любви, снова перестанешь ощущать тепло. И весна не согреет, лето не греет, а только все больше в сердце бьет и внутри от этого не теплеет. Ты так боялась встречи с знакомой подругой, а она ждала тебя, снова приняла тебя. Вы снова вместе. И чай такой горький она предлагает лишь из мести. Мне вспоминаются дни, когда моя любовь была смешная и безответная. До мозга костей безответная. Мои влюбленности, когда я добивалась людей, а потом они просто становились мне не нужны. Я без терзаний совести прощалась с ними, говоря им в глаза, что они мне не нужны. Бог платит мне той же монетой. Я снова скажу это — прости мои грехи. Я забыла, что такое когда тебя не ждут дома. Я забыла, что такое не любить. Я забыла, что такое не быть Ксюшенькой. Я забыла свою прошлую жизнь. Все заново. И песнопения до раздирания глотки. И стихи по пути домой и в дом. Шепотом себе в парадной по пути на пятый этаж напевать песни амели-на-мели. Как странно идут выходные, словно в забытье. Но мне даже нравится то, что время стало идти куда быстрее. Было так нудно, когда оно тянулось и я могла запомнить любую дату, без колебаний. Мне как-то плевать на шутки одноклассников. Слишком крутые стали, да? А я стала сильнее. Может только снаружи, внутри все еще побитые стекла и море крови. Но для вас, таких самоуверенных кусков дерьма — я сильная. И это не просто моя прихоть, это вам на зло. Пришло время доказать себе и в том числе всем, что я не такая тряпка, какой меня считают. Считали. И руки совсем зажили, вот только кожа быстрее заживает, чем разбитое к черту сердце. Оно так болит, словно я каждый день снова обжигаю его кипятком. В принципе, так и есть. Спасибо Майстеру за его доброту, за то, что каждое утро получаю от него теплые смски, что приносят мне голуби. Спасибо Саше, что появился в моей жизни и сделал ее немножечко теплее. Жизнь, спасибо за то, что не даешь мне жить спокойной жизнью счастливой девушки.

Глотаю подводные камни.

Ты знала, что я вру. Тогда зачем копаешься в моей душе? Я, наверное, не просто так молчу. Стараюсь не тревожить твою душонку. Ты и так навидалась боли в этом мире, зачем тебе еще знать как твоя дочь обливается в дерьме, стараясь не захлебнуться и выплыть! Скажи, зачем тебе знать откуда те царапины внутри\снаружи, какая разница из-за чего\кого я плачу? Прими меня такой какой я есть, пройдет время и ты все узнаешь. Я ставлю прочерки, многоточия, обрываю фразы. Прости меня, мама, сразу. Ты вырастила маленькую занозу-заразу. А теперь мне пора, прибавлю газу.
­­

Когда мы слушали прибой
Вдыхая звуки волн -
Нас окутывал покой
И я был счастья полн.

Как дико ставить скобочки-улыбки, прогибаться под людей как улитка под панцирь или плитку, "я хочу до моря влітку". Ведь там, где солнце шпарит в спину и звезды ночами освещают путь, никто не тронет, у них своя рутина, своя дома муть. Какая дикость! Я рифмую слово за словом, и вот, это повторяется снова! Чем сложнее мне видится жизнь - тем больше все хочется выплеснуть окружающему небу и покрытой ледяной коркой земле, что я устала от рамок и вечных претензий. Я бы пила несладкий чай, ложилась в десять, читала наизусть Блока и Пушкина, но у меня пока нет желания взяться за свое самообразование. Хотя я и открыла Каренину, стала с тревогой ждать ее приезда, но всю мою идиллию снова разрушили, словно по щелчку пальцев. Злоба, агрессия. Не только ко мне, но и из меня. Я плевалась ядом, словно змея, мне было уже невмоготу держать в себе все то, что ввели в меня внутривенно. Кубометрами! Мне надо было все это сказать. Только я теперь не пойму когда просить прощения.
Мы шли в тишине, я и она. Снег совсем не хрустел под ногами, а я совсем не всхлипывала. Ледяные, словно маленькие льдинки из самого сердца, катились слезы по моим щекам. И я молчала, глотая подступающую холодную ночь. Мне было так обидно, так противно, что снова меня из одних рамок ставят в другие. Но уже унижают, ставят на этаж ниже, а я устала, мне уже давит потолок, я пытаюсь вскарабкаться выше, но там меня не ждут и даже руки не подадут! Мы шли в тишине, я и она. Сердце совсем не болело, оно просто напоминало о том, что я все слишком сильно прижимаю к нему. Все проблемы и боли - все ему. Оно устало, оно просило пощады. А я все тиснула на него ребрами. Мы никогда не найдем взаимопонимания. И вот я пью теплый, не горячий уже, просто теплый чай и мечтаю, чтобы завтра закончилось. Рутина, дела, тошнотворные лица. Мне всегда хотелось быть лучше. И сейчас я чувствую себя именно такой - лучше. Но только снаружи, а внутри меня все покрылось гноем. Меня больше не ждут дома, вот чего я так боялась.

И мы дышали в унисон
Мы не сбивали такт...
Но ты сменила наш закон -
Поставила антракт .

Мой март радостно хлопает в ладоши.

Проснуться, в бездну сна до дна окунуться. Еще раз проснуться, проснуться... проснуться! На часах десять с двумя нулями, мне пора с теплым чаем взять и очнуться. А потом душ, теплыми струями и по душе, и в душу, и в душе. Согреться в полотенце, стереть все капли до последнего издоха. Вдоха и выдоха. И вот уже телефон все время лежит у бедра, в кармане джинс и я жду, что ты наберешь мои джинсы, мой номер начинается с цифр ноль шесть три. Я как сошедшая с ума обвораживаю зеркало, принюхиваюсь к косметике и вместе с тем лопаю завтрак по пути. Прошло два года, а мы впервые встретимся. Я бы хотела кричать: "Ух ты!", но сил хватает лишь на: "Мне бы успеть!". И вот, двенадцать, даже без двадцати, а я стою и холодными пальцами роюсь в телефоне дожидаясь тебя. Ты узнала меня, сразу узнала меня. Спасибо, Анна, ты узнала меня. Ты Ксюшу узнала. Пошли, я должна тебе рассказать все, что так и рвется из меня. Два года? Уверяю тебя, обо мне ты знаешь немного.

Кареглазая и такая настоящая, что сводит коленки. Ты заметила, наверное, что я не умею ограничивать себя от людей. Я полезла обнимать тебя, словно знакомы сто один год, потому что не умею по-другому. Потому что ты, такая низенькая рядом со мной, а такая живая. И я хотела чтобы ты почувствовала — я, (!) я тоже живая.

­­

Все, что было вчера — было прекрасно. Спасибо, Ань. Мне ужасно понравилось то, как мои щеки сводил холод и улыбка.

Мы так и не успели с тобой на самоубийц, очередь была убойная, пристойная и никуда не влезающая в наши планы за пять минут до начала успеть на сеанс. Да и чуйка моя говорила мне, что зал был уже забит до нас до отказа. И ладно, у меня в запасе был вариант прекрасный. Хотя мой Сергей оказался опять занят своей Дарьей, но мы поплелись в другой кинотеатр. Да, благодаря ему мы получили море эмоций!
Я, девушка, что не умеет молчать, и ты — прекрасный слушатель. Я рассказывала, рассказывала. делилась, вспоминала, пока мы рассекали дороги напополам и ехали к тому кинотеатру. Я все время боялась тебя потерять — я несла за тебя полную ответственность. Именно поэтому так тянула к тебе руку, пыталась держать тебя за руку. иногда даже тянула за собой. Но для меня это было в новинку. С тобой все оказалось новым. И другими глазами на город. Другое ощущение, когда ты тут царь и Бог, ты ведешь за собой кого-то, а не кто-то тебя за собой. Спасибо за это "иначе". Мы пошли на комедию, я все время ждала, чтобы ты смеялась. Почему мне так хотелось, чтобы ты смеялась? Мне не хотелось, чтобы этот день остался в твоей памяти каким-то не таким, нехорошим. Ведь восьмое марта, женский день, а ты грустная? Нет, извольте, я бы попросила, такой расклад не входит в мои планы. И после фильма, а что было после фильма! Еще одна порция моей памяти, я показала, где я жила, я рассказала, что я пережила. А потом пешком от того дома до своего, нового.
О, Аня, ты помнишь этих юношей? Сил нет, я все еще смеюсь как угорелая, вспоминая их. Еще раз? Пиво, ягуар, шэйк, баунти и рассольник! Черт побери! Один пошел вперед, заворачивая на стройку, а второй обернулся к нам и спрашивал из школы ли мы. Ты ответила, что да-а-а-а, мы из восьмого. Но никто из нас на тринадцать не тянул. Но я запомнила не это.
— Вы не хотите расслабиться?
— Расслабиться? Побухать с вами?
— Ну почему сразу побухать? Побухать - это слишком.
Благо, от него мы отвязались. Точнее я как дура смеялась, а ты, "мастер троллинга", мастерски отделалась от них. На том мы и решили, что я притягиваю педофилов. А потом еще пехом час. Но опять таки за болтовней, за обсуждениями, за всем-всем. И вот мы уже возле той остановки, где решили прощаться. Мне не хотелось, это бы означало снова одиночество. На прощание у нас осталось несколько фото, одно из них я поместила сюда, как и обещала\хотела. Вот только когда ты уехала — мне не было грустно. Во мне осталось что-то, ради чего я улыбалась и дальше. Спасибо за восьмое марта, Анечка. Встретимся снова?

Запечатлить вечность в момент падения

И наступила пустота, заполняя собою легкие и перекрывая дыхание. Вдох выдох. Выдох вдох. Мы боле не те, кем были ранее. Кто-то придумал это за нас заранее. Мы не акулы, не пирании. Мы просто временем изранены. Все то что пережили, все то, что говорили и шептали. Мы же друг другу всю жизнь дарили и отдали. А теперь как потерянные пытаемся стать никем. Я поднимаю белый флаг - скажи - зачем?! Я может не такая: некрасиво одета? Но ты снова закрываешь рот - мне не слышно ответа...



­

­ Как было сложно взять и пережить мгновения, когда жизни схватила меня за талию, увалила на свое плечо и без лишних вопросов потащила к пропасти. Вот только я не вырывалась, я смотрела на то, как она шагает вперед, оставляя на вязкой земле свои нечеловеческие следы. Я бы и сама пошла за ней, как покорная дочь этого мира, но она решила, что я сбегу, коль даст мне волю идти своими ногами. Она поставила меня на землю, толкала в спину, к пропасти, а я все не падала. Я изливала свою боль слезами. Их было так много, что я заплакала ту пропасть и превратило мое горе в свое море. Я поддалась ее толчкам, да, я упала. Я видела всю свою жизнь в тот миг и мне не хотелось жить дальше. Но море подхватило меня и я смогла снова выплыть. Мне пришлось промокнуть до нитки, поддаваться минутам слабости, захлебываться водой снова и снова пока я не смогла ухватить за берег, сгрести в жменю горсть землю и держась за нее не выкарабкалась снова наверх. Жизнь стояла удрученно глядя на меня, на другом берегу. Я встала, отряхнула измазанную грязью рубашку и сказала ей: "Тебе не сломать мою волю". Она так и не поняла меня, все еще молча глядит на меня. А я вытираю с щек соленую воду, из который только что выбралась - свои слезы. God, forgive my sins. — Бог, прости мои грехи. Как мне хотелось бы просить прощение за все — за то, что не дала. За то, то не успела дать. Как все не вечно и как мы беспечны, как я беспечна. Я верила, что чувства бесконечны. В них кубометры воды, килограммы боли, но они — лишь показательно вечности. Кто-то решил мне показать, что природа заложила этот мир совсем другими кирпичами. Никто не слушает голову, все идут по зову сердца. Мое же привязало меня к тому, кто уже не скажет, что любит. Кто не обнимет, не согреет холодные руки. Но какой бы не оставалась я беспечной — я все равно останусь при нем. А Вы любили? Как любил Ромео свою Джульетту? Как любили друг друга Бонни и Клайд? Я не могу сравнивать свои чувства с их, ведь я люблю иначе. Как любила северная олениха своего оленя. Как мед любит несладкий чай. Как руки любят теплые рукава. Мои чувства невозможно взять и вычеркнуть из сердца. Они все равно будут там тлеть. Гореть. И петь. Я совершила много ошибок, много проступков. Бог, прости мои грехи. Я когда-нибудь научусь быть той самой девушкой, в которую ты заложил такую светлую голову, такую приятную внешность, такую слабую силу воли. Просто прости мои грехи.